Привозят чела с острым приступом этого самого аппендицита. Чел скрючен болью в очень сложную фигуру, хатха-йоги отдыхают в коридоре. Если серьезно, то в подобной ситуации человек действительно испытывает страшную боль, от чего плохо соображает. Случай был на редкость тяжелым, человека надо было срочно резать, поэтому одежду с него срывали буквально на ходу, на каталке по пути в операционную.

Параллельно нежные руки врачих пытались разогнуть его в более-менее удобную для надрезания позу. От этого боль и без того сильная становилась совсем нестерпимой, пациент орал так, что гестаповцы тоже отдохнули бы в коридоре, рядом с хатха-йогами. Наконец ему вкололи что-то, боль приутихла, мышечный спазм слегка рассосался, чел на операционном столе распрямился до приемлемой позиции.

На сцене появляются две страшные, как сметный грех, медсеструхи. Одна держит в руке шприц, другая, как вы наверно уже догадались, бритвенный прибор жуткого вида. Итак, человек, с острейшим приступом аппендицита, скрюченный болью, лежит на операционном столе и сквозь боле-шоковый туман слышит странную просьбу: Слышь, ты, больной! Подержи хозяйство, подбрею...

В ослепительном свете операционной сверкнула бритва... С жутким хрустом срезались волосы, а пациент, ухватив хозяйство правой рукой, даже про боль позабыл на какое-то время. Так разволновался... После акта бритья над ним нависла та что со шприцом: Нука, голубчик, ПОРАБОТАЙ-КА РУЧКОЙ, а то что-то вен не видно... . Напоминаю диспозицию. На оперстоле лежит чувак, скрюченный от боли, с хозяйством в правой руке!

А тут вам - ПОРАБОТАЙ-КА РУЧКОЙ... Как вы думаете, что бедняга начал делать? Правильно! В какой руке хозяйство было, той он и заработал, как положено. Садисты в белых халатах прямо завыли от хохота и восторга. Нашлись кадавры, которые даже подбадривать начали, мол, давай скорей, пока наркоз дадим, успеешь разок кончить... Чел от боли и обиды аж заплакал. Под веселый хохот врачей на заплаканное лицо улеглась наркозная маска и... операция прошла успешно.